1 октября – в день начала осеннего призыва – «Солдатские матери Санкт-Петербурга» запускают проект «Армия и я», с помощью которого хотят рассказать о том, как военнослужащие и их близкие защищали свои права.

Правозащитная организация «Солдатские матери Санкт-Петербурга» ежедневно получает обращения от людей, которые больше похожи на крики о помощи – столкнувшись с нарушениями прав, отчаявшиеся солдаты и их родственники зачастую не имеют ни малейшего представления о том, что делать.

Запуская компанию «Армия и я», мы хотим рассказать об историях, которые помогут многим обрести веру в то, что порой даже из самой сложной ситуации можно найти выход. Каждая из этих историй – наглядный пример того, что каждый может защитить свои права.

Кроме того, мы будем рады, если вдохновившись этими текстами, вы расскажете о вашей личной истории успеха в социальных сетях с тегом #АрмияИя.

Присылайте ссылки на ваши публикации на почту prizyv@soldiersmothers.ru.

***

Как один рядовой двух сержантов одолел

Кирилл Костюкович хотел идти служить. В декабре 2017 сразу подписал контракт на два года, вместо срочки. Из родного Кингисеппа отправили его недалеко — в Лугу. Но армия встретила Кирилла совсем не гостеприимно: как и другие солдаты в его части, он подвергался избиениям и попыткам вымогательства.

А дальше случилось необычное! Для большинства молодых людей, попавших в такую ситуацию, мечты о карьере в армии на этом и заканчиваются. Одни послушно доматывают свой срок, оставаясь жертвами дедовщины, уходят из армии и пытаются забыть. Другие — бегут из части; если после побега они ведут себя грамотно, например, обращаются за помощью к правозащитникам — то в конце концов получают увольнение; если же просто пытаются спрятаться, в результате оказываются на скамье подсудимых.

Но Кирилл Костюкович, благодаря собственному упорству и при поддержке родителей и «Солдатских матерей Петербурга», вооружившись законом, сумел сделать то, что большинству кажется невозможным. Он не только добился осуждения преступников, но к тому же смог спокойно продолжать службу, и сейчас сам стал командиром отделения.

 

Паршивая овца

Поначалу в части 29760 всё было более-менее нормально, если не считать плохого обеспечения (долгое время даже форму не могли выдать) и постоянных ежедневных переработок вместо какого-либо обучения.

Однако через два месяца службы в батальон перевели сержанта Артёма Павлова, и тот сразу принялся вымогать деньги у рядовых. Причём перевели его из-за того, что на прежнем месте службы он тоже занимался вымогательством.

— Он требовал то по 500, то по 1000 рублей сразу у всех в нашей роте, — рассказывает Кирилл. — Наш сержант пытался за нас вступиться, но Павлов ему пригрозил, ударил пару раз в грудь. Запугал. Тот сказал, мол, не буду связываться. Жаловаться было некому: командир взвода, лейтенант, постоянно отсутствовал, а командир роты был лучшим другом этого Павлова и его покрывал. Не знаю, делился ли Павлов с командиром роты деньгами, но зарабатывать он должен был немало: обирал и контрактников, и срочников.

Однако Павлов действовал больше угрозами, чем насилием. В принципе, стойкий человек мог ему не платить — как и делал Кирилл.

— Хотя я не заплатил ему ни разу, сильно он не пытался меня избивать, — вспоминает Костюкович. — Возможно, потому что при свидетелях. Тычки в грудь, сопровождаемые угрозами, обещание «поставить на счётчик». Когда в наряде стоишь, мог какую-нибудь гадость сделать.

Но всё изменилось с началом полевых учений в марте 2018 года.

Было бы желание избить — а повод найдётся

На учениях все командиры постоянно пили. В том числе сержанты Артём Павлов и Дмитрий Панфёров, которые подвергли Кирилла избиению.

Павлов по своей привычке пытался заниматься вымогательством. Выдумав какой-то «косяк» в поведении Костюковича, он потребовал, чтобы рядовой ему «проставился».

Кирилл поить и кормить сержанта не собирался, за что Павлов ударил его рукой в лоб. Той же ночью Павлов, изобретя Костюковичу новую «вину», опять его избил: ударил обутой в сапог ногой в голову. И заодно «поставил на счётчик».

На следующее утро к издевательствам над Костюковичем присоединился Дмитрий Панфёров, который до этого несколько месяцев был на больничном, и с которым Кирилл фактически вообще раньше не был знаком.

— Он потребовал, чтобы я нашёл его маскхалат, который он где-то потерял, — вспоминает Кирилл. — Я его не нашёл. Тогда он ударил меня в горло, так что я не мог дышать, а потом ещё раз — в висок. Я потерял сознание и упал. Очнулся уже на земле.

В результате трёх эпизодов избиения меньше чем за сутки Костюкович получил сильнейшее сотрясение мозга.

Большинство солдат Российской армии на его месте попробовали бы перетерпеть, в крайнем случае — обратиться в госпиталь, а после отказа в госпитализации — опять же перетерпеть.

— Я сразу позвонил родителям, — рассказывает Кирилл. — Сообщил, что произошло: об избиениях и вымогательстве; рассказал, что плохо себя чувствую, что у меня начались проблемы со зрением. Они сказали, что сами напишут заявление. Потому что я сам ничего не смог бы написать физически, да и куда бы я это заявление отнёс?

Занимайся боксом, убийца

На следующий день после возвращения с полей Кирилл собирался сразу же обратиться в госпиталь, но командиры его не отпустили, заставили работать до вечера.

 

— Сначала я поехал к гражданским медикам, в Лугу, потому что понимал, что военные нормально меня смотреть не будут, — вспоминает Костюкович. — Но в Луге мне сказали: военный — иди к своим, нам всё равно, как ты там себя чувствуешь. Пришлось всё-таки идти в военный госпиталь, пожаловался, что болит голова. Там я услышал: чтобы тебя не били, надо заниматься боксом. Вот такая медпомощь! Пришлось возвращаться в часть. На следующий день с утра я собирался записать на диктофон, как Павлов будет снова вымогать у меня деньги. Но не успел. Вдруг прибежал начмед бригады и сказал, чтобы я немедленно шёл в госпиталь: оказалось, мать подняла шум, и тогда меня сразу же положили. В первый день Павлов приходил четыре раза, требовал, чтобы я забрал заявление. Я ему отвечал, что не намерен с ним разговаривать. Даже замполит части приходил, рассказывал, что я убийца, что я должен буду всех убивать. И, наверное, на этом основании должен забрать заявление. Но потом больше не появлялись.

Тринадцать дней Костюкович пробыл в госпитале с явными признаками сотрясения мозга, но с диагнозом ушиб мягких тканей скулы. Сотрясение мозга ему упорно не ставили, хотя он не видел ничего дальше двух метров (при том что зрение у него всегда было идеальным), а голова постоянно болела. Как рассказывают навещавшие его родители, зрачки у Кирилла были размером с глаз. Однако госпитальный невропатолог наотрез отказывался даже осматривать пациента.

Выписавшись из госпиталя, Кирилл использовал два отпускных дня, чтобы съездить в Петербург, в Институт мозга Бехтерева. Там ему поставили новый диагноз: сотрясение мозга средней степени. Очевидно, что за две недели до этого, когда Костюкович только лёг в госпиталь, сотрясение вполне могли бы счесть тяжёлым.

— Меня нарочно мариновали в госпитале, чтобы сотрясение прошло и ничего нельзя было доказать, — уверен Кирилл.

Действительно, с официальным госпитальным диагнозом — ушибом — человека не только не продержали бы в палате две недели, его и укладывать никто бы не стал. Такое поведение для медиков совершенно нехарактерно, и никакого достойного объяснения ему найти невозможно.

После выписки Костюковича перевели в другую часть, так как началось расследование. И неожиданно оказалось, что непробиваемая стена армейской круговой поруки не так уж непробиваема! Если действовать последовательно и грамотно, можно отстоять своё достоинство и наказать преступников законными методами. Хотя… к сожалению, в нынешних реалиях наказание вряд ли можно счесть строгим.

Защититься можно; наказать — труднее

Артём Павлов признал свою вину в двух эпизодах избиения Кирилла Костюковича, поэтому отделался штрафом в размере 40 тыс. руб. Он продолжает служить в той же самой части и, как рассказывают сослуживцы, его поведение нисколько не изменилось: по слухам, он всё так же занимается вымогательством, поэтому выплатить штраф для него не составило особого труда.

К сожалению, поступок Кирилла Костюковича не стал примером для других рядовых, и вместо того чтобы выступить против несправедливости, они продолжают терпеть и платить…

А вот Дмитрий Панфёров отказался признавать свою вину, поэтому получил три года условно (с испытательным сроком 2 года), а также запрет занимать руководящие должности на один год. В связи с чем был уволен из армии. И это хоть маленькая — но победа.

— В той части, где я сейчас служу, был такой же, как Павлов, — рассказывает Кирилл. — Но комбат его спалил, и человека уволили. Всё зависит от руководящих офицеров: как они выстроят отношения со своими подчинёнными, как будут следить за состоянием личного состава. Это неправда, что «избиения, издевательства, вымогательство — это везде так». Нет, вполне можно в российской армии выстроить отношения в части таким образом, чтобы никто никого не бил и не грабил.

Пример Кирилла Костюковича показывает: неуставным отношениям вполне можно противостоять. Можно отстоять своё достоинство и не поступиться принципами, и для этого даже не обязательно отказываться от армейской карьеры. Главное действовать умно и последовательно. Ну и, конечно, заручиться поддержкой кого-то вне армейской структуры — к сожалению, воздействовать на систему, находясь внутри неё, очень сложно.

Анджей БЕЛОВРАНИН