За вину солдата-срочника заплатит государство

Это означает, что закон предполагает возможность возмещения военнослужащему вреда за счет казны, если вред явился следствием виновных действий военного руководства, несмотря на то что непосредственный причинитель вреда не обладает статусом должностного лица.

Кроме того, Суд, упоминая публично-правовые средства защиты военнослужащих (страховые выплаты), в очередной раз подтверждает, что их наличие не препятствует использованию мер гражданско-правовой ответственности (иск в суд). Эта позиция соотносится с правовой позицией Конституционного Суда, выраженной им ранее в постановлениях от 20 октября 2010 г. № 18-П и от 17 мая 2011 г. № 8-П.

На практике проблемой в таких делах, как рассматриваемое, зачастую является то, что непосредственный причинитель вреда компенсировать его не в состоянии: что взять с 18–20-летнего военнослужащего, особенно в период его срочной службы, когда денежное довольствие составляет 2000 руб. в месяц? Поэтому потерпевшие всеми способами пытаются заявить свои требования именно к государству: во-первых, оно точно имеет бюджет и сумму иска не уменьшат из-за финансового положения, а во-вторых, куда проще исполнить решение суда. И, конечно же, не стоит забывать, что государство виновато, так как именно должностные лица воинской части обязаны делать жизнь солдат, находящихся под полным их контролем, максимально безопасной.

Когда же суды общей юрисдикции отказываются возмещать моральный вред за счет государства из-за того, что непосредственным причинителем вреда являлось не должностное лицо, а, например, рядовой, как в рассматриваемом деле, тем самым они поощряют халатность военнослужащих, занимающих руководящие должности, и снимают ответственность с государства за происходящее, закрывая глаза на то, что вина военных начальников в общем-то уже установлена – например в ходе прокурорской проверки или в рамках производства по материалам о дисциплинарном проступке. Остается надеяться на то, что правоприменитель в будущем все же будет больше ориентироваться на защиту прав граждан, а не попытки сэкономить на жертвах.

Как следует из фабулы дела заявителя Я.А. Коновальчикова, было установлено, что причиной происшествия явилось, среди прочего, попустительство начальников воинской части, т.е. пулевое ранение стало следствием вины не только непосредственно стрелявшего рядового, но и должностных лиц. В такой ситуации очевидно, что ничто не мешало удовлетворить иск, руководствуясь критерием соразмерности (пропорциональности), но суды посчитали иначе.

Вместе с тем Я.А. Коновальчиков уже вряд ли может рассчитывать на то, что его проблемы будут услышаны российскими судами: в компетенцию Конституционного Суда РФ не входят проверка законности решений судов общей юрисдикции и их пересмотр, а определение, хоть и условно с «позитивным содержанием», не является основанием для пересмотра дела.

Наконец, для наглядности стоит упомянуть позицию Европейского Суда по правам человека, согласно которой на государстве лежит первостепенная обязанность ввести правила, определяющие угрозы жизни и здоровью, которые могут проистекать не только от самого характера военной деятельности, но и от человеческого фактора, который вступает в действие, когда государство принимает решение призвать обычных граждан на военную службу. В соответствии с такими правилами должны приниматься меры, направленные на эффективную защиту военнослужащих срочной службы от опасностей, свойственных военной жизни, и применяться методы определения наработок и ошибок, которые могут допустить ответственные лица (дело «Kilinc and other v. Turkey», № 40145/98). Отсутствие таковых мер или их несоблюдение – это нарушение взятых на себя обязательств.

На мой взгляд, следует учитывать, что военнослужащий по призыву хоть и не является должностным лицом по смыслу положений ст. 1069 ГК РФ, но все же является государственным служащим, призывается на службу по инициативе государства и находится под его пристальным постоянным контролем, а потому именно власти должны нести ответственность за его действия. В свою очередь, Минобороны или Минфин также не лишены права обращаться с регрессным иском к непосредственному причинителю вреда. Однако пока, к сожалению, ни законодатель, ни Конституционный Суд такой логики не разделяют.