Армейское безумие: зачем рядового со сломанной ногой держали в пыточных условиях?

«Солдатские матери Санкт-Петербурга» в рамках проекта «Армия и я» продолжают серию публикаций об историях военнослужащих и их близких, которые столкнулись с нарушениями прав человека в вооруженных силах и отстаивали свои права. Мы будем рады, если вы расскажете о вашей личной истории успеха в социальных сетях с тегом #АрмияИя или пришлете её на почту prizyv@soldiersmothers.ru

Чаще всего у неуставных отношений в армии есть чёткая причина: одни вымогают деньги ради прибыли, другие избивают солдат и издеваются над ними, чтобы получить садистское удовольствие, третьи бросают подчинённых на произвол судьбы из-за лени.

Но бывают случаи, когда поступки очередного командира кажутся чистым безумием: он тратит массу сил и времени, чтобы сделать хуже и своим подчинённым, и себе самому. Впору вызывать Достоевского с его «подпольным сознанием».

Одним из таких «парадоксалистов» по праву может считаться капитан Павел Белов, одно время командовавший ротой в части 98650 в Уссурийске.

Уринотерапия вместо гипса

22 февраля 2019 года в роте Белова произошёл несчастный случай: двое рядовых боролись (или, как они сами описывали это позже — «дурковали»), в результате чего один из них, Валентин Федосеенков, неудачно упал и подвернул ногу.

Казалось бы, рядовая травма. Что делать — понятно: Федосеенкова отправить в санчасть, другому рядовому дать пару нарядов вне очереди в качестве наказания, и вопрос закрыт.

На следующий день, 23 февраля, Федосеенков позвонил матери. Благо, Любовь Юрьевна живёт недалеко, всего в 120 км от Уссурийска, и, даром что инвалид 1 группы, водит собственный автомобиль.

— Сын мне говорит: так и так говорит, нога отекла, мама, приезжай, — вспоминает Любовь Федосеенкова. — Я была у него уже через пару часов, вижу — нога распухла до самых пальцев. Сразу было понятно, что это перелом. Но пришёл командир роты Павел Белов и сказал, что, по его мнению, беспокоиться не из-за чего: приложите, говорит, мочу, и всё пройдет, в старые времена помогало. Я понимала, что он несёт какой-то бред, но ещё надеялась на лучшее. Говорю: вызовите медика. Отвечает: она выходная. Так везите в госпиталь! Он: в госпиталь сразу мы не можем, надо сначала в санчасть.

Оставим в стороне медицинскую безграмотность капитана — здесь речь идёт уже о его бессилии как руководителя. Может, Белов просто не хотел возиться в праздник, все-таки 23 февраля, думал, как бы побыстрее прошмыгнуть к праздничному столу? Но ведь он не обязан был лично госпитализировать Федосеенкова, мог отправить с ним кого-то из своих подчинённых!

В итоге Любовь Юрьевна смогла договориться о том, чтобы её сыну дали увольнение, и на своём автомобиле повезла его в травмпункт. Там Валентину сделали рентген, ожидаемо диагностировали перелом малоберцовой кости и наложили гипс. Рекомендовали через день, в понедельник, явиться в травмпункт на новый осмотр.

Мама отвезла сына назад в часть, и капитан Белов пообещал, что никакого травмпункта не понадобится: её сына в понедельник переведут в госпиталь.

Если бы перевели — на этом бы всё и закончилось. Но вместо этого безумие продолжало нарастать.

Бред нарастает

Любовь Федоссеенкова позвонила Белову во вторник, 26 февраля, и ничего толком добиться не смогла. В итоге она снова приехала в часть 27-го.

— Встретилась я с сыном в клубе. Ходить он не мог с гипсом: только я ему, уже получается на четвертый день, привезла костыль, чтобы он хоть как-то мог перемещаться самостоятельно. Сначала поговорила с медиком части, некой Еленой Сергеевной. Переведите, говорю, сына в госпиталь! Она: да незачем, ему и тут хорошо. Где же, говорю, он у вас лежит, в санчасти? Нет, говорят. Я тогда потребовала: покажите условия, в которых он содержится. И вот приводят меня в комнатушку, она заперта на ключ всё время, только еду три раза в день приносят. Заходить к нему никому не разрешают, свет включать — тоже запрещено. Слева от кровати стоит ведро — туалет, он всем этим дышит. Я начала возмущаться: что это такое?! И тут Белов мне говорит: если поднимете бучу — ваш сын сядет.

Оказалось, что капитан Белов несколько дней подряд убеждал рядового Федосеенкова, что, если кому-то за пределами части станет известно о его переломе, то это будет квалифицировано как членовредительство. То есть будто бы Федосеенков сам себе нарочно нанёс травму, чтобы избежать тягот и лишений службы. И тогда его ждёт уголовное дело. Хотя Валентин не только намерен был продолжать служить, но ещё и собирался перейти на контракт.

Любовь Юрьевна проконсультировалась у знакомого юриста и удостоверилась, что слова Белова не имеют никакого отношения к действительности. Но сын, которому капитан успел хорошенько промыть мозги, словам своего командира верил и просил мать ничего не предпринимать.

— Ещё Белов меня пытался убедить, что если сына госпитализировать, то мы должны будем платить за его нахождение в госпитале. Что тоже полнейший бред, как мы впоследствии убедились, — рассказывает Любовь Федосеенкова. — Его не били, не угрожали насилием, пугали только вот этим уголовным делом за членовредительство. А от меня требовали: никуда не звоните, телефон может прослушиваться. Сидите тихо, и тогда у сына будет всё хорошо.

Несмотря на убеждения капитана и просьбы запуганного сына, Любовь Юрьевна все же позвонила правозащитникам, «Солдатским матерям Санкт-Петербурга», и у юриста Антона Щербака выяснила, как и куда правильно писать заявления.

«Солдатские матери» поддержали заявления Федосеенковой своими письмами сразу в несколько военных ведомств, начиная от Минобороны и заканчивая военной прокуратурой Восточного округа. И тут всё завертелось!

Всем сестрам по серьгам

В часть должна была нагрянуть комиссия, в которую входило сразу несколько высоких чинов. Но информацию об этом кто-то слил — и 5 марта, накануне приезда комиссии, рядового Федосеенкова спешно госпитализировали. Оказалось, что это было вполне возможно!

6 марта, когда комиссия добралась до Уссурийска, вопрос как будто уже был решён. Поэтому военный следственный отдел отказал в возбуждении дела в отношении Белова — якобы за отсутствием состава преступления.

Тем не менее, полностью замять историю не удалось. Как следует из письма Объединенного стратегического командования Восточного военного округа «Солдатским матерям Санкт-Петербурга», «виновные должностные лица привлечены к дисциплинарной ответственности». В частности, «командир понтонно-мостовой роты капитан Белов П.В. снижен в занимаемой должности и назначен на воинскую должность заместителя командира монтажной роты». Не ахти какое наказание — но хоть что-то.

— Даже когда сына отправляли в госпиталь, медик Елена Сергеевна ему говорила: ты всё равно сядешь, — рассказывает Любовь Федосеенкова. — Зачем было это врать? Или она и правда не понимала, что городит чушь? К сожалению, не знаю, привлекли ли её хоть к какой-то ответственности. Ни её, ни Белова я больше не видела.

Валентин Федосеенков без всяких проблем долечился в госпитале. После выписки он был переведён в часть поближе к дому, а затем, как и собирался, заключил контракт на три года. Сейчас успешно служит в звании младшего сержанта.

Другой рядовой, из-за борьбы с которым Федосеенков получил травму, также благополучно ушёл на дембель, и для него эта история никаких последствий не имела.

Есть ли логика в безумии?

Cлучившееся кажется особенно диким именно из-за безумия, которое творилось в роте Павла Белова. Почему капитан и медик так упорно противились госпитализации рядового? Зачем нужно было врать, выдумывать угрозу каких-то уголовных дел? Когда история в итоге выплыла наружу — они лишь получили себе на голову лишние проблемы.

Тот факт, что прямо перед приездом комиссии они спешно отправили Федосеенкова в госпиталь, свидетельствует: они прекрасно знали, что поступают неправильно. Что нет никаких оснований держать травмированного парня в тюремных, пыточных условиях — в темноте, под замком, среди запаха нечистот, да ещё прессовать его морально какими-то невнятными угрозами.

Так зачем они это делали? Из утончённого садизма? Но тогда это садизм какой-то слишком избирательный, ведь других жалоб из части не поступало.

Или они боялись на всякий случай, «как бы чего не вышло»? Но ведь это ещё большее безумие! Это значит, что случайная травма рядового грозит его командиру какими-то бедами, причём настолько серьёзными, что он вынужден её скрывать.

Однако несчастные случаи неизбежны! Не может всё и всегда быть идеально. Поэтому в армейских руководящих документах чётко прописано, что командир должен делать в таких случаях, и сама по себе травма вовсе не является каким-то чрезвычайным происшествием, раз она получена случайно. Наоборот, попытки скрыть такие происшествия чреваты угрозой для жизни и здоровья людей.

Говорят, больше всего страшит то, чего не понимаешь. Понять логику поступков капитана Павла Белова не представляется возможным. А значит, либо капитан действительно склонен к паранойе — либо что-то в этой истории осталось за кадром. Вполне возможно, на поступки командира роты влияли некоторые факторы, нам неизвестные — и значит, дело расследовано не до конца. Ещё неизвестно, какой из этих вариантов пугает больше.

Анджей БЕЛОВРАНИН